filin7 | Индексы Совка (Reply)

С удивлением узнал, что в России до сих пор используют эту систему каких-то сумасшедших циферок. И что до сих пор посылают личные письма. Но письма то ладно, я иногда и в Америке получаю частные открытки, но это как бы в шутку, ради экзотики. Никаких индексов там нет. Письма из всяких офисов и инстанций — так тоже ничего не наблюдается подобного. Ну а бандероли — там штрих-коды. Или если я отсылаю товар, то компьютер мне выдаёт распечатку бирки, уже с кодировкой. Мне не надо самому этот код изображать — дрожащей рукой. А у всех дрожит, когда такое напряжение — попадать по сеточке линиями и со страхом испортить.

Я помню это время в СССР, когда ввели такой порядок с этими индексами. Может, году в 1974. Сначала это показалось такой продвинутой фишкой. Это ж надо, ведь теперь умные машины будут сортировать, потому что у них внутри кибернетика, которая сама видит и понимает! — Странность лишь в том, что для умной машины надо было вручную готовить специальный код с весьма уродливыми значками, по начертанию выпадавшими из всего привычного.

Считалось, что так почта будет оперативней работать. На деле этого не произошло, зато оформление писем и открыток затягивалось, становилось занятием натужным. Мало того, не все, особенно пожилые люди, были терпеливыми. Многие писали в клетках простые и привычные арабские цифры, полагая, что машины догадаются. Многие эти клетки игнорировали (всё равно письмо, пусть и медленнее, до адресата дойдёт). Многие не следовали в начертании циферок образцу, особенно это касалось цифры 7, колено не так выгибали. В общем, это была сплошная чехарда, и длилась она годами. Потом люди плюнули. Просто, писать стали меньше, и всё. Может, на это был расчёт — разгрузить почтовиков.

Но сейчас мне та эпопея в Совке видится безумием, сродни карго-культу, как у папуасов, которые строят самолёты из соломы. У кого-то же подглядели. Может, у англичан?

И вспоминаю, когда работал в проектном институте, молодым специалистом. Я делал проекты, и на завершающей стадии надо было составлять смету. Проекты были небольшими, так как я в основном был задействован на ремонтах или пристройках, ну и сметы, соответственно, по объёму лёгкие, часок-другой затрат. Это был уже 83 год, и когда вдруг что-то поменялось. Что же именно? Оказывается, снова кибернетика! В нашем маленьком городке! Начотдела дал мне новые правила к составлению смет. Оказалось, что теперь необходимо было ... писать шифрами. Я уже не помню, были ли там сеточки-матрицы для тех цифр. Но до сих по с ужасом воспроизвожу те мучения, с какими мне надо было самому переводить язык сметы, русский язык, в числовую абракадабру. Это походило на что-то вроде шпионского шифра, чтобы врага обескуражить. Но на другом конце провода поймут! — Начотдела с фамилией типа «Борман» (такой конструкции, немецкой) мне торжественно вручил объёмную стопку листов с ключами. И вот, составление одной сметы у меня стало занимать до четырёх часов, половину трудового дня. Зато кибернетика, таинственные умные машины, находившиеся неизвестно где, может, за линией фронта, не напрягались вовсе. Им ведь всё готовили люди, каждый раз и для каждого случая. Мне это занятие дико не понравилось. Я себя стал чувствовать каким-то бухгалтером. Может, поэтому мне позже, уже в Америке, не пришлось по душе программирование (я пробовал учить его в колледже). — Но дальше что? Мне стало скучно. Я пытался экономить время и запоминать коды, или что-то выведать по системе тех ключей, чтобы не заглядывать каждый раз в инструкции. Мои сметы шли на стол начальнику, но он не мог их проверить, ведь и на то ушло бы время, равное затраченному на составление смет. Видимо, он с умным видом их отправлял «куда положено». И спустя месяцок такого дурдома я попросту уволился оттуда, пошёл работать в похоронный дом.