filin7 | Награда за труд (Reply)

Это советский орден. Нет, у меня такого не было. Зато им наградили моего директора школы в Тирасполе, где я работал учителем рисования. Но после этого впечатление такое, что награждать надо всех мерзких подлецов. Признаться, в жизни я мало встречал таких мерзавцев, настолько откровенных, что память о них не умирает. Ведь с чем-то же надо разуму сличать, плясать от чего-то. Вот и получается, что того начальника я давно опустил в копилку горького опыта, периодически той банкой потряхиваю, чтобы не слежалось содержание.

Однако я не сказал бы, что тогда, в разгар Перестройки, с этим гадом враждовал. Нет, я не считал его противником. Я просто увидел, что это за человек, собрал манатки да уволился. Он меня упрашивал в своём кабинете — чтобы я доучил до конца учебного года. Это чтобы у него не было проблем с заменой. Я должен, значит, был пойти ему навстречу. Но я не пошёл, я дико брезговал. Сказал, что если он не отдаст мою трудовую книжку, решение моё НЕ РАБОТАТЬ не поменяется. Я не хотел с ним сотрудничать, хоть и любил своих учеников. Я так же не имел желания продолжать трудовые отношения со школьным парторгом, пожилой несчастной училкой, которая как ни встретит, тормозила меня грудью, умоляя просить у неё прощения. За что? Не знаю, и тогда не знал. А то бы попросил. Но я представляю, скольким людям этот негодяй сломал судьбы в том кабинете, как рыдали перед ним все эти нервные учителки, фактически бесправные перед чиновником, как и все подневольные — тогда. Трудиться обязаны были все. Моя же личная воля уже видела недалёкий свет занимавшейся свободы. В той стране я просто задыхался нравственно. А вот этот начальник — он даже не мог посулить мне достойной зарплаты, стимулировать не мог, как и всех тогда уже мало стимулировала опостылевшая уравниловка.

Вот в такое описываемое время и получил тот работник просвещения свой высокий советский орден. Как долго он его носил? Ну, может, ещё года четыре до развала СССР, а может и дольше, в новой непризнанной республике «Приднестровье», по сути той же советской, раз там всякие Советы оставались. Судьба его дальнейшая мне неизвестна. Кажется, он мотанулся умирать в Израиль.

Иногда я даже думаю, что орден тот и благодаря мне схлопотал, пусть и работал я учителем не более двух лет. Не завидую.

Но если вспомнить годы моего педагогического краткого периода, нельзя сказать, что жалею. Я вёл себя естественно и делал то, что хотел (в разумных рамках). Например, отошёл в преподавании от советской программы, и это мне было интересно. Также я писал и выпускал стенгазету для учителей — в которой излагал свободно, и также рисовал что хотел, карикатуры и шаржи. Небольшую ошибку допустил, связавшись с корреспондентом уже республиканской газеты, которого привлекла моя практика. Чего-то он от меня хотел, но в итоге я жалел лишь время, что на него потратил. Может, польстился на лавры «учителя-новатора». Это было модно тогда, конечно, новаторствовать.